Видите ли вы общее нам торжество, которое Господь Иисус Христос даровал верующим в Него Своим вознесением на небо? Это торжество явилось чрез печаль. Видите ли вы жизнь или, лучше, бессмертие? Оно возблистало для нас чрез смерть. Видите ли вы небесную высоту, на которую восшел Христос, и высокую славу, которою Он был прославлен? Он получил ее чрез уничижение и бесславие. И апостол сказал о Христе, что Он смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя. Темже и Бог Его превознесе, и дарова Ему имя, еже паче всякаго имене: да о имени Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних, и всяк язык исповесть, яко Господь Иисус Христос в славу Бога Отца (Флп. 2, 8–11). Итак, если Бог превознес Христа Своего потому, что Он смирил Себя, что Он претерпел бесславие, что Он был искушаем, что ради нас Он подъял крест, то как Он прославит нас, если мы не возлюбим смирения, если мы не будем оказывать любви к братиям, если мы не будем стяжать себе души наши терпением в искушениях, если мы не последуем за нашим Вождем, вводящим в вечную жизнь чрез тесные врата и путь? Мы к этому призваны: на сие бо, говорит верховный апостол Петр, и звани бысте: зане и Христос пострада по нас, нам оставль образ, да последуем стопам Его (1 Пет. 2, 21).

Почему же Христос Божий прошел чрез столь великие страдания? Почему Бог ради этого превознес Его и призывает нас в союз страданий Сына Своего? Сам Бог – один и тот же, всегда и вовеки остающийся без перемены, Сам всё пременяющий на лучшее, как восхощет, Сам попускающий изменяться на худшее всему тому, что желает сего. Итак, создание видимое и невидимое, обладающее свободою, может изменяться на лучшее или худшее,– или, примыкая к воле Божественной, получает от нее потребное для того, чтобы совершать восхождение к лучшему, или, противясь Божественной воле, справедливо оставляется Богом и впадает в худшее состояние. Быв созданы Богом, две разумных природы, – природа духовных ангелов и людей, причастных плоти, – не сохранили повиновения Создателю и Господу природы, но старейший из всех духовных ангелов, первозданный первым отпал от Бога. Те из духовных ангелов, кои остались выше сего падения, суть свет и исполнены света и всегда блистают светлейшим светом, ликуют в первом свете и, как начальники света, посылают светоносную благодать тем, которые освещаются низшим светом. А непрестанно воюющий сатана, оставив повиновение Богу, ушедши от света, был осужден на вечный мрак и соделался сосудом мрака, изобретателем и служителем его, сначала для себя, потом для союзных ангелов преступления, а затем (о несчастие!) и для нас, которые, не доверяясь Богу, поверили ему (диаволу). Но все ангелы позора суть самый мрак, суть начало и полнота неверия, горький корень и источник всякого греха, служат виновниками греха для нас и потому недостойны никакого прощения. А нам подается от Бога по милосердию наказание; хотя мы осуждены на смерть, но не должны подчиняться ей (разве только после того, как не будет дано времени для покаяния). Этим мудро указывается, что наше спасение не безнадежно и что у нас нет никакой причины для отчаяния, ибо вся наша жизнь есть время покаяния, так как Бог не хощет смерти грешника,.. но еже обратитися... и живу быти ему (Иез. 18, 23). В самом деле, почему не тотчас за падением последовала смерть (человека)? Или каким образом мы, грешники, заслужили бы жизнь, если бы не было надежды на обращение (покаяние)? Напротив, сын Адама, Авель, тотчас получил свидетельство от Бога, что он явился приятным и угодным Ему (Быт. 4, 4); чрез непродолжительное время после падения Енох начал с верою призывать (имя) Господа (Быт. 4, 26), а Енох не только угодил, но даже переселен был Богом (Быт. 5, 24) и, таким образом, явился очевидным доказательством милосердия Божия к грешникам. Снова возрос грех, и снова произошло отпадение нашего рода от Бога: праведно мы были преданы всеобщему потопу, и снова – не один гнев, не одно осуждение без милосердия. Но, как бы второй корень нашего рода, Бог чудесно сохранил Ноя, нашедши его праведным в роде Своем, как бы отрезая его от мира, погруженного в страсти, но не уничтожая до основания род человеческий. После него стал верным и угодным в очах Божиих (получив от Него Самого свидетельство) Авраам, затем Исаак, Иаков и происшедшие от него патриархи, которым было дано обетование, что со святых небес придет Сам великий Пастырь, дабы возвратить жизнь погибшему стаду. Ныне же явился Христос, Само вечное Слово Божие, Которое создало нас, дабы обновить и восстановить пораженных. Воистинну, Он мудро и милостиво совершил наше обновление в образе человека, укрепив нас соединением с нами для обращения к Нему, открыв нам даже путь на небо чрез обращение к Нему, чрез Свое учение, данное нам. Но так как противное излечивается противным, так как мы умерли по злому намерению лукавого, то мы снова ожили по доброму намерению Благого; и так как замысливший о смерти открыл удовольствия, похоти, которыми род наш ниспровергается в бездну, то Замысливший об истинной жизни открыл нам узкий и тесный путь, ведущий к жизни.

Внидите узкими враты, говорит Господь, яко пространная врата и широкий путь вводяй в пагубу... узкая врата, и тесный путь вводяй в живот (Мф. 7, 13, 14). В другом месте, отвращая от сего пути погибельного, Он говорит: горе вам богатым... Горе вам насыщеннии ныне... Горе егда добре рекут вам вси человецы. (Лк. 6, 24, 25, 26); еще: не скрывайте себе сокровищ на земли (Мф. 6. 19). Внемлите же себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством и печальми житейскими (Лк. 21, 34). Како вы можете веровати, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от единаго Бога, не ищете? (Ин. 5, 44). Этими словами Господь отвращает от пути, который ведет к смерти; а путь жизни в ином месте Он указывает, говоря так: блажени нищии духом... блажени милостивии... блажени изгнани правды ради (Мф. 5, 3, 7, 10). Продаждь имение твое и даждь нищим: и имети имаши сокровище на небеси (Мф. 19, 21). И всяк, иже оставит дом, или братию... или чада, или села, или что-либо другое земное, имене Моего ради и Евангелия, сторицею приимет и живот вечный наследит (Мф. 19, 29). Господь провозглашает даже гнев напрасный равным человекоубийству и, осуждая на то же самое наказание того, кто во гневе с жестокостию нападает на ближнего, Он сказал, что таковой достоин геенны огненной (Мф. 5, 22). Кротость же Господь не только назвал блаженною (Мф. 5, 5), но и одарил величайшими наградами. Невоздержание Он так осуждал, что одно воззрение на женщину с вожделением назвал прелюбодеянием (Мф. 5, 28). А называя возлюбившего чистоту (сердца) блаженным, Он прибавляет, что такой узрит Бога (Мф. 5, 8). Он настолько был далек от того, чтобы порицать клятвопреступление, что даже говорит: всё сверх «да, да» и «нет, нет» – от лукавого: буди же слово ваше: ей, ей:, ни, ни: лишше же сею от неприязни есть (Мф. 5, 37). Но для чего это удвоение? – для того, чтобы согласие того, о чем мы говорим, или «да» или «нет», утверждалось на деле, ибо в таком случае, действительно, «да» – будет «да» (утверждение утверждением) и «нет» – «нет»; иначе же «да» будет «нет» и «нет» будет «да», это очевидно, будет от лукаваго, ибо он когда говорит... ложь, то говорит свое и во истине не стоит (Ин. 8, 44). Так, все наши слова и действия, всю нашу жизнь Господь облек в истину, в справедливость, кротость, целомудрие. Что же по отношению к тем, которые, разгневавшись против нас, притесняют нас, или словами или делами, и нападают на нас, как в отношении к ним мы должны вести себя? Побеждай, говорит Он, благим злое (Рим. 12, 21); не воздавай злом за зло (1 Пет. 3, 9) или за бесчестие бесчестием; но любите враги ваша, благословите кленущия вы, добро творите ненавидящим вас, и молитеся за творящих вам напасть и изгоняющия вы (Мф. 5, 44). Какая же цель этой угнетенной жизни? Яко да будете, говорит Он, сынове Отца вашего, Иже есть на небесех (Мф. 5, 45), – наследницы... Богу, снаследницы же Христу (Рим. 8, 17), живя и царствуя с Богом в вечные веки. Видите ли, какая тесная и тернистая стезя – зачем она требуется от нас?! Видите ли, к какой славе и радости, к какому приобретению она ведет тех, кои стремятся ходить по ней?! Если кто обещает тебе временную жизнь с тем, чтобы ты повиновался ему, ужели ты не окажешь повиновения (за исключением, конечно, того случая, когда он потребует чего-либо свыше сил)? Если, сверх того, он пообещает тебе уврачевание, славу, удовольствия в дополнение к временной жизни, то чего ты не снесешь за это? А если он присоединит царство и царство без войны, без обид, с жизнью продолжительною, безболезненною, то ужели ты не обратишь внимания на это и не почтешь легким то время, которое приведет тебя к этому царству, питаясь надеждой и радуясь обещанному царству, как бы настоящему (если мы думаем, что то царство – истинное)? Что же, мы желаем временной жизни, а вечную ставим ни во что? Царства (правда, великого, но) имеющего конец, славы и радости (правда, великой, однако) преходящей, богатств, соединенных с сею жизнью, мы сильно желаем и трудимся ради них, а благ, гораздо превосходнейших, нетленных, бесконечных мы не ищем и даже не употребляем малого усилия, дабы достигнуть их. Напрасно мы предполагали бы царство без войны, которое находится на земле, или жизнь без труда, которой не обрящешь нигде, кроме неба. Но если кто желает этого (царства)– пусть устремляется на небо и, будет ли легок или тернист путь, ведущий к нему, пусть пролагает по нему стезю, радуясь надеждой, перенося труд.

Вы знаете, ради чего люди обыкновенно отдают самих себя на труды и на смерть. Не за малую ли награду воины представляют себя опасностям и даже поражению? Не для малейшего ли увеличения богатств купец пренебрегает бурями, ветрами и жестокими людьми, которые делают и море и землю опасными? Не из-за малого ли куска хлеба часто многие из сильных бывают слугами господ? Ужели же мы не будем служить человеколюбивому Богу? Ужели мы не удалимся от обилия богатств, чтобы достигнуть небесных богатств? Ужели мы не перенесем поношения и позора со стороны людей, чтобы достигнуть божественной славы, меняя смертное на бессмертное? Ужели мы не будем алкать и жаждать немного, чтобы есть хлеб жизни, сходящий с неба, и пить воды истинно живые, которые кто бы ни нашел достойным есть и пить, тот уже не будет алкать и не возжаждет во веки? Ужели мы не очистим душевные очи, воздерживаясь от всякой душевной и телесной нечистоты, чтобы узреть свет более, светлый, чем солнце, или лучше, чтобы быть чадами высшего света? Да не будет, молю вас, братие, чтобы мы предпочитали свету мрак, божественной и вечной радости – удовольствие смерти и служение геенне, богатящей любви – роскошь тления, вещество огня, которым во веки будут жегомы те, которые домогались зла, как показал нам Господь в притче о богаче и Лазаре (Лк. 16, 19–31). Но будем жить, как жил Он Сам, как Сам научил нас, уподобившись нам и понесши крест, – будем следовать Ему, распиная плоть со страстьми и похотьми, чтобы спрославиться с Ним и по воскресении быть взятыми к Нему, как Он ныне был взят к Отцу. Став посреди учеников Своих, Он (Спаситель) дал им заповедь о проповеди и обетования Духа, присовокупляя, что Он пребудет с ними до скончания века (Мф. 28, 20); сказав это и подняв руки Свои, Он благословил их и на виду их поднялся, указывая, что кто будет повиноваться Ему, тот по воскресении вознесется к Богу Отцу. Итак, Господь ушел от них, апостолов, телом, ибо по Божеству Он присущ был им, и, как сказал им, возвеличенный сел одесную Отца с нашим образом. Посему, как Он воскрес и вознесся, так и мы воскреснем все: вознесения же не все достигнем, но только те, у которых еже жити, Христос, и еже умрети (ради Него) приобретение (Флп. 1, 21). Те, которые прежде смерти распяли грех чрез раскаяние и Евангельское обращение, – те одни только после воскресения восхищены будут на облаках в сретение Господне на воздусе. Апостолы после того, как Господь вознесся, созерцали Его очами душевными и вместе поклонились. И мы, восходя на высшую ступень нашей души, очистим себя от порочных и земных помышлений. Ибо так мы получим и пришествие Утешителя и поклонимся в духе и истине Отцу и Сыну и Святому Духу ныне и присно и во веки веков. Аминь.

(Церковная проповедь на двунадесятые праздники. Ч. 1, Киев, 1904, с. 221)