Не является ли народ, собравшийся вокруг Овечьей купели (см.: Ин. 5, 1–15), образом мира, не просвещенного Христом, но алчущего благодати и чуда? Воля этого мира к преодолению своего греховного начала расслаблена и парализована, его населяют слепые, – ибо не имеют способности различать добро и зло; хромые, – ибо не находят в себе сил следовать путем правды Божией; иссохшие, – ибо закоснели во грехе, унынии или отчаянии. Телесные страдания в их земной жизни ниспосланы им во исцеление душевных язв. Ведь, по слову святого Феофилакта Болгарского, «здешние страдания суть вразумления, а тамошние – наказания». Страждущий мир вожделеет к «купели слезного покаяния», только в которой и может совершиться чудо преображения нашей немощи в силу Божию (см.: 2 Кор. 12, 9). Но даже здесь каждый занят лишь собой, помышляет лишь о собственном благе и не снисходит к нужде другого. «Не имею человека!» – вот горестный вопль этого мира, погибающего в эгоизме и себялюбии.